Ростислав Кравец: новая версия антиотмывочного закона только упростит схемы, по которым прессуется бизнес

Итак, Верховная Рада готова рассмотреть проект новой редакции закона об отмывании грязных денег. Недостаточная усердность нашей страны в антиотмыве может стать еще одним поводом для недовольства кредиторов, а значит, затормозить получение очередного транша от МВФ и макрофинансовой помощи Евросоюза. Подобные проволочки в год пиковых выплат по внешним долгам могут быть очень опасны. А потому Минфин сделал все, чтобы претензий к нашей стране со стороны кредиторов было как можно меньше. Новый антиотмывочный законопроект разрабатывался в тесной связке с международными экспертами в рамках проекта USAID “Трансформация финансового сектора в Украине”. В своих выводах по результатам этой работы агентство отметило, что при доработке законопроекта Минфин приложил “значительные усилия, чтобы гармонизировать его с требованиями ключевых международных стандартов в сфере противодействия отмыванию денег и финансированию терроризма”. А значит, антиотмывочный законопроект Украина может смело добавить в список выполненных “домашних заданий”. Но означает ли это, что прописанные в документе нормы приживутся в отечественных реалиях? И какие риски несет в себе будущий закон?

“ВД” Ростислав, новая редакция антиотмывочного закона очень позитивно воспринята иностранными экспертами. А вот наши правоведы, успевшие ознакомиться с текстом, говорят, что будущий закон таит в себе массу неприятных для бизнеса моментов. Почему?

Р.К. Усиление борьбы с отмыванием грязных денег – это мировой тренд: чем явственней становится угроза терактов, тем глубже государство хочет контролировать в том числе и бизнес-процессы. Европа и США ужесточают свои национальные законодательства, дабы перекрыть возможность легализации преступных доходов и каналы финансирования терроризма. И их желание подогнать под эти стандарты и национальные законодательства других стран вполне объяснимо.

Но нам нужно учитывать, что введению жесткого контроля над финансовыми потоками в развитых странах предшествовало внедрение эффективной защиты права собственности. И это очень важно. В наших реалиях расширение полномочий любого контролирующего органа, а законопроект как раз и призван решить эту задачу, будет означать только одно – новый виток коррупции. Вот простой пример. Могут ли в Европе силовые органы стать инструментом решения бизнес-проблем, ликвидации неудобных конкурентов? Вряд ли. У нас это, к сожалению, распространенное явление.

“ВД” Для того чтобы обвинить компанию или человека в финансировании терроризма или отмывании преступных денег, нужно очень постараться…

Р.К. В том-то и дело, что при наличии связки “силовики – суд” особо и стараться не нужно. Типичная схема проворачивается примерно так: получив “заказ” на предприятие, которое ведет активную внешнеэкономическую деятельность, силовики запрашивают у своих иностранных коллег информацию по его контрагентам, о сотрудничестве с лицами, которые входят в черные списки и т. д. И получив стандартный ответ вроде “информация проверяется”, идут с ним в суд. Судьи, в свою очередь, на основании пояснения наших силовиков, что, мол, у правоохранительных органов другого государства возникли вопросы к деятельности означенного предприятия, выносят решение о замораживании счетов “до выяснения обстоятельств”.

Уже одно это может похоронить предприятие в два счета. Поскольку, несмотря на отсутствие доступа субъекта хозяйствования к своим счетам, та же налоговая начисляет пеню за несвоевременную уплату налогов, Гоструда накладывает штрафы на невыплату зарплат сотрудникам. Оговоренное в процессуальном кодексе “разумное время” проведения расследования можно трактовать как угодно. А в свете того, что украинские суды парализованы из-за нехватки судей, сами уголовные дела могут рассматриваться годами.

Теперь же “решать вопросы” можно будет еще и с помощью финразведки. И это будет еще проще, чем привлекать силовиков. В свое время всесильный орган пытались сделать из НАБУ. Теперь неограниченными возможностями пытаются наделить финмониторинг.

“ВД” Поясните, пожалуйста.

Р.К. Возьмем хотя бы новую норму, позволяющую финмониторингу заморозить активы на основании всего лишь подозрения в том, что такие активы связаны с финансированием терроризма. Например, вы хотите забрать свои деньги из банка, а у финмониторинга вдруг возникли подозрения, что за счет этих средств финансировались террористы. В результате ваши деньги заморожены на любой срок. При этом финразведке даже не придется особо стараться, чтобы объяснить, на каком основании возникли такие подозрения. Конечно, есть определенные сроки, на которые активы можно заморозить. Но их всегда можно продлить, имитировать бурную деятельность в виде запросов и т. д. И самое неприятное, что за это никто не несет ответственности.

К слову, ссориться с финразведкой банкам будет очень опасно. Потому что вопросы могут возникнуть и к самому банку, который из-за ненадлежащего мониторинга допустил проведение сомнительных с точки зрения антиотмывочного законодательства операций. Цена вопроса – до 170 млн грн, это максимальная сумма штрафов, предусмотренных для банка.

Еще одну возможность легко отобрать бизнес открывают предлагаемые изменения в Процессуальный кодекс. А именно: решение суда относительно предоставления доступа к активам, связанным с терроризмом и его финансированием или легализацией преступных доходов, исполняется немедленно. Например, у вас есть предприятие, которое понравилось тому, кто имеет выходы на финразведку. Рейдеру достаточно уведомить о своих подозрениях, что завод или гостиница, или иной другой объект используется для отмывания средств. И дальше все происходит молниеносно – арест, изъятие, передача Агентству по розыску и менеджменту активов.

Отдельные вопросы можно будет решать и через НАБУ.

“ВД” акие дополнительные полномочия появляются у НАБУ?

Р.К. Антикоррупционное бюро сможет получать сведения, содержащие банковскую тайну, без решения суда. Исходя из этого очевидно, что закон писался не в Украине, за основу брались иностранные практики без адаптации к нашим реалиям. Но результат – бизнес лишают остатков прав.

“ВД” А как же судебная защита?

Р.К. Решения о заморозке активов, применении других санкций могут быть оспорены в административном порядке. А учитывая невероятную загруженность судов, это означает, что такие дела будут рассматриваться очень и очень долго. Более того, для целого ряда дел определены специальные требования – рассмотрение тремя судьями. А это еще дополнительное время. Ведь сейчас и одного судью для рассмотрения дела в админсуде нужно ждать долго, что уже говорить о том, чтобы собрать троих. Некоторые дела могут рассматриваться в закрытом режиме. Что это означает, пояснять, я думаю, не нужно – это просто инструмент расправы над бизнесом.

“ВД” В своих выводах к законопроекту Главное научно-экспертное управление ВР указывает, что документ содержит множество оценочных понятий. Например, “надлежащая проверка”, “подозрительные финансовые операции”, “серьезность нарушения” и т. д. Это дает субъектам финмониторинга и финразведке возможность трактовать такие понятия по своему усмотрению, что создает серьезные коррупционные риски…

Р.К. Начнем с самого простого. За несвоевременную подачу документов, недостоверную информацию об инициаторах платежа, договорах и прочем штрафовать будут непосредственно как само лицо, которое не представило требуемый правдивый объем информации, так и субъект мониторинга – те же банки и финучреждения. Причем речь идет о значительных суммах. А вот пояснение, какая информация должна быть предоставлена, довольно размыто.

То же касается нормы, обязывающей уполномоченного сотрудника компании ежемесячно информировать финразведку обо всех операциях, подлежащих мониторингу. Невыполнение этого требования грозит штрафом до 850 тыс. грн. Ну а что делать, если таких операций не было? Подавать “пустые отчеты”? Не отчитываться? Законопроект на эти вопросы ответы не дает.

Вводится ответственность для субъектов мониторинга за осуществление ненадлежащей проверки требований относительно выявления независимости клиента по отношению к политически значащим лицам. Что такое “ненадлежащая проверка”, неизвестно. И за это предусмотрена ответственность. А если лицо не предоставило такую информацию, возможно, потому, что и само не знает, что является очень далеким родственником политика? Как, скажем, тот же банк должен самостоятельно провести оценку родословной и как глубоко копать, чтобы не нарваться на санкции?

Или возьмем свежий пример: один из украинских банков после скандала с “Укроборонпромом” настоятельно порекомендовал своим клиентам-предприятиям, которые работали с оборонными заказами, закрыть свои счета. Причем без объяснения причин. Так вот такое вопиющее нарушение прав бизнеса после вступления в силу нового закона будет фактически узаконено. Документ прямо обязывает банки и финучреждения закрыть счета, разорвать деловые отношения с клиентом, который несет в себе “неприемлемо высокий риск”. Степень риска опять-таки будет определять сам банк, который сможет на свое усмотрение избавиться от неугодного клиента или отказать ему в проведении финансовой операции.

“ВД” Какие еще сложности ожидают бизнес после вступления в силу нового антиотмывочного закона?

- Законопроект вводит специальную ответственность за несоблюдение тайны финансового мониторинга. Представьте себе такую ситуацию: финразведка заинтересовалась определенной транзакцией, например, продажей шин иностранному контрагенту, и хочет знать об этой транзакции все детали – начиная от учредителя компании-поставщика до копии договоров купли-продажи, платежных поручений, – словом, все. Представьте теперь, какой объем информации должен храниться в банке, чтобы по первому требованию он мог удовлетворить любопытство финмониторинга. Ведь если банк будет выяснять у клиента детали по факту запроса, он должен будет пояснить, на каком основании требует дополнительные документы, даже мало относящиеся к транзакции. Но если банк сообщит клиенту, что им заинтересовалась финразведка, будет наказан высоким штрафом. А теперь представьте, какой объем документов предприятия должны будут предоставлять в банк.
И какие объемы информации должен будет переварить сам банк. Вот, например, мониториться должны будут еще и все денежные переводы от 30 тыс. грн.

К слову, НБУ обязали размещать на официальном сайте информацию обо всех нарушениях банками или их филиалами антиотмывочного законодательства до решения суда. Представьте, какой урон репутации банков нанесет это. Ведь никто не будет особо разбираться, в чем нарушение, – имя банка у потребителя тут же будет ассоциироваться с учреждением, замешанным в отмывании грязных денег.

“ВД” Законопроект предлагает ввести административную ответственность за непредоставление регистратору при открытии предприятия информации о конечном бенефициаре. Означает ли это, что мы или, по крайней мере, финразведка будем знать, кому реально принадлежит тот или иной бизнес?

Р.К. Действительно, за такое нарушение предусмотрен штраф – от одной до трех тысяч необлагаемых минимумом доходов граждан, то есть от 17 тыс. до 51 тыс. грн. Но такое наказание несопоставимо мизерно в сравнении с нарушением: если речь идет о необходимости скрыть, что, скажем, реальным владельцем компании, выгодополучателем является коррумпированный чиновник или политик. Так что легче заплатить штраф, чем раскрывать такую тайну. Но главное, что коррупционер никогда не будет светиться в бизнесе лично: конечным бенефициаром в таком случае будет выступать номинальный собственник, специальная обслуживающая компания, тот же слепой траст, в котором нет конечного бенефициара.

“ВД” Законопроект обязывает докладывать о подозрительных операциях еще и лиц, предоставляющих консультации по вопросам налогообложения. Означает ли это, что консультанты сначала будут предлагать клиенту схему налогового планирования, а потом должны будут докладывать об этом финмониторингу?

Р.К. Это как раз наименьшее зло. У нас уже существует норма, обязывающая адвокатов сообщать о подозрительных операциях своих клиентов. Но, с другой стороны, существует адвокатская тайна. Здесь аналогичная история. Все законодательные новации направлены на то, чтобы проникнуть как можно глубже в детали бизнес-процессов, ликвидировать любой вид тайны. Но где вы видели налогового консультанта, который “сольет” своего клиента?

“ВД” Как же тогда быть с высокой оценкой законопроекта иностранными экспертами?

Р.К. Понятно, что новая версия антиотмывочного законопроекта позволяет Украине отчитаться, что мы движемся в фарватере рекомендаций кредитора. Но принятие этого закона не просто преждевременно, оно преждевременно лет на 150. Потому что европейское законодательство, которое мы пытаемся просто скопировать, оттачивалось не один десяток лет, в нем есть баланс, который не позволяет перейти очень тонкую грань между контролем со стороны государства и свободой предпринимательства. В наших же реалиях появление такого документа сейчас будет иметь только один эффект – упрощение силовых схем, по которым сейчас прессуется бизнес.